Сщмч. Владимир Пастернацкий, прот. (+ 1938)

До него в Песочном служил родной отец Натальи Сосиновской — священник Феофан Сосиновский. На закате своей жизни он сильно занемог и последние семь лет пролежал недвижим. Умер незадолго до революции. Его место в Песочном и занял о. Владимир, вплоть до 1932 года бессменно прослуживший здесь.

В Песочном у отца Владимира и его матушки родились дети. Их было восемь. Старшие Филипп, Мария, Андрей и Ольга родились еще до революции; младшие Елена, Димитрий, Виктор и Анастасия появились на Свет Божий в тяжелые послереволюционные годы.

Семья Пастернацких жила очень дружно. Все труды по воспитанию и содержанию детей о. Владимир и Наталья Феофановна несли совместно, поддерживая друг друга в нелегкое время гонений на Церковь Христову.

В 20-е годы о. Владимир Пастернацкий стал благочинным церквей Копыльского района. Забот у него прибавилось вдвойне. Ввиду грядущих испытаний необходимо было с наибольшей отдачей использовать оттепель нэпа для укрепления Церкви. Все понимали, что эта оттепель неумолимо приближается к концу…

С началом кампании по ограблению крестьянства и созданию колхозов жизнь священника в Восточной Беларуси стала особенно трудной. Власти делали все, чтобы засчет непомерного налогообложения подорвать и без того бедственное положение приходов.

Война против крестьян превратилась в войну против Православной Церкви.

После 1928 года старшие дети отца Владимира и Натальи Феофановны жили уже отдельно от родителей. Зная о том, в какой ситуации они оказались, дети кто чем мог старались помогать родителям выплачивать налоги. Когда же в 1931 году Пастернацкие не сумели выплатить установленную сумму, в отместку за это у них забрали корову — кормилицу трех малолетних детей.

Осенью 1932 года отец Владимир переехал в Копыль, продолжив служение в Спасо-Вознесенской церкви этого местечка. Храм же в Песочном власти закрыли в марте 1933 года и вскоре разрушили.

В Копыле о. Владимиру и его семье довелось испить чашу крестных страданий, как говорится, «до дна». Наверное, не было в его жизни более тяжелого периода, как эти последние годы.

С весны 1933 года протоиерей Владимир Пастернацкий остался единственным православным священнослужителем на весь Копыльский район, все остальные батюшки были уже арестованы, а некоторые расстреляны… Отца Владимира не раз вызывали в местное НКВД, угрожали расправой, незванно являлись домой с обысками. От него хотели добиться публичного отречения от священнического сана. Взамен предлагали работу бухгалтера, хорошо оплачиваемую по тем временам. «Отречешься или исчезнешь без следа», — прямо говорили отцу Владимиру в НКВД… Давление оказывалось и на детей священника. Его старший сын Филипп был уволен с работы и в течение девяти месяцев нигде не мог трудоустроиться. И все же, несмотря ни на что, о. Владимир от сана не отрекся!

По воспоминаниям самой младшей дочери протоиерея Владимира Пастернацкого — Анастасии — он принял это решение в полном единодушии со своей матушкой Натальей Феофановной.

Встретив упорство с его стороны, «власти — по словам Анастасии — решили измотать его морально и физически». Морально: лишили гражданских прав, обложили непосильными налогами, исключили детей из девятилетки, обезлюдили церковь. Физически: оставили одного на целый район. По вызовам на требы Пастернацкие поняли, что они остались одни в огромном пространстве! Поэтому последнюю зиму до своего ареста отец Владимир не вылазил из полушубка и саней; все время разъезжая по району, крестил новорожденных и отпевал усопших. Он месяцами не бывал дома. В таких условиях скрыться ему не составляло никакого труда. Тем более что граница была рядом. И тем не менее, на семейном совете Пастернацкие решили от сана не отрекаться. «Бог послал нам это испытание, — говорили они детям, — и мы должны его безропотно нести».

Впервые отца Владимира арестовали в марте 1936 года. За несколько дней до ареста он похоронил свою маму. Накануне взятия под стражу отслужил последнюю в своей жизни Божественную Литургию. Формально ему предъявили обвинение в том, что он вел регистрацию крещаемых и отпеваемых им людей. В те времена это считалось преступлением, и 24 марта 1936 года по приговору так называемого Народного Суда Копыльского района его лишили свободы на два года, отправив в исправительно-трудовую колонию.

На иждивении Натальи Феофановны, которая не получала от государства ни копейки денег, осталось трое несовершеннолетних детей. Во многом они выжили благодаря помощи, оказанной им со стороны прихожан Копыльской церкви. Как вспоминает Анастасия Пастернацкая: «Нам просто люди не дали умереть. Постучат, картошку под двери поставят, а сами тихонько уйдут».

Отец Владимир недолго находился в заключении. В декабре 1937 года его неожиданно освободили, и он приехал в г. Рославль, где был арестован второй раз буквально через несколько дней. Таким образом человека хотели сломить морально, все же не добившись от него отречения от сана. Однако ничего не получилось и на этот раз.

Отцу Владимиру Пастернацкому предъявили ряд нелепых обвинений, которые сводились к тому, что он будто бы являлся… «агентом немецкой контрразведки и проводил среди населения контрреволюционную работу».

Эти обвинения он категорически отверг. Виновным себя не признал. Находясь в тюрьме, много и усердно молился, вспоминая прожитую жизнь и готовясь достойно встретить грядущие испытания. 5 января 1938 года Особая Тройка НКВД по Смоленской области приговорила протоиерея Владимира Пастернацкого к расстрелу. Вскоре он был убит.

Долгие годы родные отца Владимира не имели никакого представления о том, как сложилась его участь. После войны Наталья Феофановна стала обращаться в различные инстанции, чтобы прояснить судьбу мужа. Наконец, в 1956 году ей выдали свидетельство о смерти отца Владимира, в котором было сказано, что он скончался 5 ноября 1942 года от паралича сердца. Это была наглая ложь.

В стремлении приуменьшить масштаб совершенных в 30-е годы злодеяний в послевоенные годы власти пошли на массовый подлог, в огромном количестве фальсифицируя подобные «документы».

После войны Наталья Феофановна стала ходатайствовать о реабилитации отца Владимира. В одном из своих писем, в 1958 году направленном в Прокуратуру СССР, она писала: «Прошу реабилитировать моего мужа… Я в корне не согласна с тем положением, в котором погиб мой муж. Он был не вор, не хулиган, не убийца и не враг народа, а ревностный проповедник Евангельской Истины, благовествующей мир и любовь между людьми».

Матушка Наталья Феофановна так и не узнала о том, что ее муж был расстрелян в 1938 году. Эта страшная правда открылась только дочери о. Владимира Анастасии Старостиной (Пастернацкой) спустя многие годы.

Память 28 октября (в Соборе новомучеников и исповедников Белорусских), 21 января.

Источник: Феодор Кривонос, священник. Жития священномучеников Минской епархии (1 половина XX века). — Мн., 2002.