«Многие называли его просто «отец»

Наверное, в первый раз я увидел Владыку на вступительном экзамене в семинарии. Он сидел в комиссии, когда мы сдавали чтение на церковнославянском. Владыка старался присутствовать на всех важных событиях в жизни семинарии – на экзаменах, педсоветах. Сам подбирал кадры и духовную школу опекал как отец. Многие даже называли его не Владыка Филарет, а просто «отец», «авва».

Я соприкасался с ним, как и многие священники, когда был учеником. Владыка вел у меня Священное Писание и Новый завет. Студенты любили его, потому что рассказывал он чрезвычайно интересно. Слушаешь его и как будто идешь с ним по страницам книг. Поражала и его глубина мысли, и красноречие, и сам редкий говор. В нем было видно дворянское происхождение. Он всегда уважал человека, всегда был внимателен к любому. Даже когда Владыке митрополиту что-то не нравилось, он старался ответить вежливо и дипломатично.

К примеру,  когда его приглашали на приемы, где были и светские люди, иногда кто-нибудь начинал рассказывать анекдот, концовка которого обещала быть неприличной. Уже батюшки переглядываются, переводят взгляд с рассказчика на Филарета, зная, чем это закончится, а Владыка в нужное время остановит рассказчика и скажет: «Ну, мы поняли, что анатомию Вы знаете хорошо». То есть и корректно остановит человека, не обидев, и не даст, чтобы скабрезное было произнесено.

После окончания семинарии и академии у меня была зарубежная командировка в Грецию, в Афинский университет. И во все эти подготовительные периоды Владыка меня окормлял и направлял. Он хлопотал за нас, писал ходатайственные письма. Перед отъездом напутствовал: «Главное – не теряйте голову и кошелек».

Владыку Филарета очень уважали и любили не только в РПЦ, но и заграницей. Многие знали его по отделу Внешних церковных связей, который он возглавлял в свое время. Владыка рассказывал, что, будучи в Америке, он хотел посетить один магазин тканей, чтобы выбрать ткань для облачения. А хозяин этого магазин, еврей, узнал, что за гость к нему придет, пригласил Владыку и подарил все, что тот выбрал. Митрополит Филарет и своим внешним видом, и словами внушал уважение, и люди были готовы помочь ему во всем ради той любви, которую он к людям проявлял.

Мы  встречались с Владыкой в Греции, он приезжал на торжества, посвященные юбилею празднования Дионисия Закинфского. Помню, ехали  из Афин в сторону Закинфа. Нас вез на своей машине архимандрит. По дороге проголодались. Казалось бы, митрополит Филарет – величина, ему подобает соответствующий прием. А тут мы неожиданно останавливаемся возле Макдональдса, и архимандрит спрашивает: «Поесть желаете?» Ну да, было бы неплохо, отвечаем. Заходим, там маленькие круглые столики. Вокруг этого маленького столика мы и сели втроем. Владыка ни слова не сказал! Как будто так и надо.

Приплыли мы на остров, где были торжества. Я при Владыке был переводчиком. У нас было послание от патриарха Алексия по случаю праздника. Владыка дает мне его, а там «кафарэусой» написано – это научный, витиеватый язык 30-40-хх годов. Простые греки так не разговаривают, но все официальные письма высокие лица пишут именно так. Я прочитал Владыке, спрашиваю: «И мы будем все это говорить?» Владыка тут же решил: «Ну нет. Скажем своими словами пару фраз, а это передадим». Я мысленно перекрестился: слава Богу, не надо будет такие трактаты зачитывать перед камерами.

Мы служили тогда в алтаре с архиереями, а я, как самый молодой, стал по иерархии в конце. Но греческие священники неожиданно стали пропускать меня по очереди вперед, я оказался рядом с Владыкой. То ли они увидели мой белый крест, который в Греции означает награду (простые священники у них ходят без крестов), то ли это было знаком гостеприимства и уважения к Владыке Филарету.

Когда я вернулся из Афин и начал преподавать в семинарии и академии, Владыка стал моим коллегой.  Я всегда вспоминаю его отеческое попечение о школах.  Он хотел поднять семинарию на высокий уровень,  приглашал преподавателей из Петербурга, Москвы, из-за границы. Не знаю, было ли этим преподавателям выгодно в материальном плане ездить в Жировичи, но они не могли отказать Филарету и радовались встрече с ним. Он хотел, чтобы преподаватели владели литературой на разных языках. Сам Владыка прекрасно говорил по-немецки и уважал людей, которые говорят на иностранных языках.

Благодаря его инициативе студенты продолжали учебу в Риме, Женеве, Афинах, Германии, Франции, Америке. Сам он, хоть и был занят в Минске, всегда приезжал в «свой» день, в понедельник, в семинарию. Мы все время жалуемся, что нет времени, а он находил его для многих вещей.

Библиотека при семинарии постоянно расширялась. В какой бы стране Владыка ни был, он помнил о духовных школах и отовсюду привозил и выписывал книги, постоянно передавал в школы литературу из личной библиотеки. Духовные школы были его сердцем, его любовью. Он и погребен  в Жировичах, потому что это было, наверное, одно из любимых для него мест.

В нем любовь к Богу и людям проявлялась без слов. Люди чувствовали это на расстоянии. Это был Дипломат, Богослов, Учитель и Отец. Любого батюшку из Беларуси спроси – других качеств никто не назовет. Если имел возможность помочь – всегда помогал, в том числе и деньгами. Придет к нему человек на прием: «Благословите, Владыка, будем колокольню устраивать». Достанет откуда-то деньги: «Вот вам на колокола».

А еще Владыка Филарет был революционером в СССР в плане духовного возрождения. Когда он только приехал в Беларусь, запрещены были и звон колоколов, и рясы. А при нем вернулись колокола и крестные ходы, возродилось столько епархий…. За что он ни возьмется – всё созидает. Потому что в нем была любовь, а созидает как раз она. Он сам всегда был на высоте и всех тянул наверх.

Протоиерей Александр Железный

Официальный сайт Белорусской Православной Церкви